Формально Дело волоколамских железнодорожников было возбуждено в ноябре 1930 года. Но началось все с доноса, написанного в ОГПУ за полтора года до этого.
Автор этого доноса – Роберт Иванович Икман, машинист паровоза. Человек амбициозный и совершенно не умеющий проигрывать.
В мае 1929 года он с треском проиграл на выборах в местком – профсоюзную ячейку станции Волоколамск. Проиграл, потому что стал жертвой грязных технологий, как ему казалось. Конкуренты Икмана сначала сняли висевшие в цехах списки кандидатов в местком, а потом вернули их на место, но уже с пометками – кого избрать, а кого провалить. А позже на выборном собрании голосовали организовано.
Руководителем оппозиции (Икман принадлежал к старому руководству месткома) был небезызвестный внимательным читателям этого канала столяр Иван Ефимов.
Так вот этот Ефимов, как пишет в доносе Икман, буквально дирижировал своими сторонниками. В зависимости от того, как столяр держал во время голосования свой мандат, его группа голосовала «за» или «против» кандидатуры (странно, что персональные голосования тогда были открытыми).
Получивший донос Икмана следователь Эйсерт отправил рапорт в Москву. «Эту публику надо агентурно проработать», — ответило московское начальство.
В возбужденном через полтора года уголовном деле из той довольно большой группы железнодорожников, на которую настучал машинист Икман, подозреваемыми окажутся только двое — Иван Ефимов и Петр Глазков. Еще двое, в т.ч. мой прапрадед Ефрем Палагин, были обнаружены чекистами видимо в результате той самой агентурной проработки.
Глазкову обвинения не предъявят — подозреваю, что он сотрудничал с органами. Но его место займут еще пятеро неблагонадежных. В результате с подачи обидчивого Икмана под суд пойдут восемь человек.
Самого Роберта Ивановича арестуют в январе 1938 года как члена «контрреволюционной латышско-эстонской организации, готовившей диверсионный акт». 23 марта 1938-го он будет приговорен к расстрелу — через 7 лет после вынесения гораздо более мягкого приговора по делу волоколамских железнодорожников.
Роберт Икман переживет своего обидчика Ивана Ефимова всего пять месяцев. Ефимова расстреляют 11 ноября 1937-го, а Икмана – 11 апреля 1938-го.
Дочери
Роберт Икман жил в одном доме с моим прапрадедом Ефремом Палагиным в пристанционном поселке.
Их дочери были ровесницами. Моя прабабушка Евгения родилась в конце 1920 года, дочь Икмана Валентина – в 1921-м. Возможно, маленькие соседки дружили, уж точно были знакомы.
Обе девушки в начале Великой Отечественной войны ушли на фронт, обе стали фельдшерами.
Моя бабушка работала в эвакгоспитале 2222 – главном госпитале блокадного Ленинграда. В апреле 1942-го была эвакуирована в Горький. Сопровождала с фронта поезда с ранеными. Последние годы войны провела в Средней Азии, где встретила своего будущего мужа, моего прадеда, Николая Ивановича Яковлева. В 1943-м в Казахстане у них родился мой дед — Валерий Николаевич.
Валентина Икман пропала без вести в феврале 1942-го. Ей был всего 21 год.
