Продолжаю собирать информацию о чекистах, фигурировавших в Деле волоколамских железнодорожников (1930-1931), по которому проходил мой прапрадед Ефрем Афанасьевич Палагин.
Искал вчера информацию о старшем уполномоченном 2 отделения Дорожно-транспортного отдела ОГПУ Московско-Курской и Московско-Белорусско-Балтийской железных дорог по фамилии Дюканов.
Эта фамилия появляется в самом конце Дела, уже после вынесения обвинительного заключения.
Дюканов подготовил справку об имевшихся в деле недочетах. Их было четыре – два чисто процессуальных и два более серьезных:
1) обвиняемых мало и неглубоко допрашивали, чтобы сами они подтвердили наличие контрреволюционой группировки («Признание — царица доказательств», как говаривал прокурор Вышинский, о котором речь ниже).
2) одному из фигурантов дела – кустарю Семену Колиберову, не было предъявлено еще одно обвинение в избиении колхозника, оказавшегося членом партии.
Недостатки предписывалось устранить. В итоге бедный Колиберов не уехал в ссылку в Архангельск, как мой прапрадед и другие его подельники, а сел на три года в «концлагерь» (так в протоколе Особого совещания при Коллегии ОГПУ).
Постановление о передаче дела на рассмотрение в Коллегию подписано тоже Дюкановым.
Так вот. Что же мне удалось найти в интернете об Александре Васильевиче Дюканове? Немногое, на самом деле. Зато рядом с какими фамилиями!
В 1998 году в издательстве «Современный писатель» вышел сборник писем в защиту репрессированных «Просим освободить из тюремного заключения». (Очень актуальный сейчас жанр!).
В сборнике приведены два письма академика В.И. Вернадского в защиту его друга князя Дмитрия Ивановича Шаховского – правнука декабриста, внучатого племянника Чаадаева, министра Временного правительства, одного из руководителей Партии кадетов. (стр. 111-115)
После победы большевиков Шаховской не эмигрировал. Он работал в советском Госплане. Выйдя на пенсию, занимался музейным делом и литературным трудом. В частности готовил к изданию «Философические письма» Чаадаева.
В июле 1938 года 77-летнего Шаховского арестовали как одного из руководителей «антисоветской кадетской террористической организации». В апреле 1939 года он был расстрелян.
В декабре 1938 года академик Вернадский просит Вышинского разрешить передать Шаховскому теплые вещи. В мае 1940-го, когда близким Шаховского объявили, что он осужден на 10 лет без права переписки, Вернадский обращается уже к Берии с просьбой передать другу две свои научные работы и короткое письмо и разрешить Шаховскому на него ответить.
На письме Вернадского имеется резолюция: «Доложено Зам. Наркома Меркулову. 10/5. Дюканов».
К следственному делу на Д.И. Шаховского приобщена справка, из которой следует, что «по согласованию с Зам[естителем] нач[альника] Секретариата НКВД СССР тов. Дюкановым 11. VI-40 г. академику Вернадскому… сообщено, что Шаховской в конце января 1940 года, находясь в одном из лагерей НКВД, умер…».
В очередной раз впечатляюсь, какую карьеру чекисты умудрялись делать в то время: вот ты готовишь справки по делам крестьян и путейцев, а через какие-то десять лет уже докладываешь наркому о судьбе князя и министра.